Am E Am
Однажды в Краснодаре возле рынка.
Dm G C A
Холодным серым непогожим днем,
Dm G C Am
Стоял калека в стоптанных ботинках,
Dm E Am
Пустой рукав подвязан был ремнем.
С небес то моросило, то снежило.
(Погоду ту собачьею зовут)
А он в пальто, протертом до прожилок,
Стоял с рукой, протянутою в люд.
Воскресный день, а значит – нерабочий,
Народ по рынку челноком снует,
Вокруг кооператоры хлопочут,
У них сегодня дел – невпроворот.
Мелькают и дубленки, и индейки.
От цен в момент худеют кошельки…
Старик стоит, и молча ждет копейки,
Не отводя протянутой руки.
Вот, наконец-то, меди набросали
В подсиненную холодом ладонь.
Скорей туда, где только что достали
Кусочки мяса, что лизал огонь!
Мне два кусочка… и кусочек хлеба
Раздался тихий голос старика.
И, оглянувшись, два его соседа
Уставились на горе-едока.
////////////Здесь начинается бой
Шашлычник взбеленился: «Ах ты вшивый!
Вали отсюда, здесь не подают!»
Железною рукою взял за шиворот
И вышиб прочь, под холода струю.
По тротуару пуговицы-метки
Упал старик под вывеской-доской.
Блестят слезинки – медные монетки,
Оброненные немощной рукой.
Мелькают равнодушьем маски-лица,
И женский крик – свиньей из-под ножа:
«Пьянота! И куда глядит милиция?»
…Заплакал он, от холода дрожа.
Заплакал не от боли, не от страха,
А там, под незастегнутым пальто
Светились две медали «За отвагу»,
Которые не разглядел никто.
/////////Опять такой же перебор, можно и обычную «восьмерку».
Никто на стон души не отозвался,
А снег все падал. Холодно. И вдруг
Старик наш заключенным оказался
В кольцо из теплых, дружественных рук.
– Вставай, отец! – услышал он над ухом.
Поднялся, и, стирая слез следы:
– Спасибо! – прошептал парнишке глухо
Под гомон расходившейся толпы.
У парня алый орден, будто рана,
Был влит под курткой синего сукна.
– Так ты, сынок… – Да, батя, из Афгана!
Глаза в глаза – и боли глубина.
////////////Здесь опять начинается бой
– Постой, отец! Ты погоди немного! –
И двери бара хлопнули вослед.
…Слетали вниз снежинки-недотроги,
Обиду присыпая на земле.
Спустя немного вышел тот шашлычник:
– Прости. Дедуля, я же ведь не знал!
Входи. Не бойся, там твой пограничник!
(А сам прикрыл синеющий фингал).
Вошел в тепло. Присел за столик, рядом,
Вдыхая мяса сытный аромат,
А парень, обменявшись с кем-то взглядом,
Открыл уже потертый дипломат.
– Садись, отец! – Солдат поймет солдата!
«НЗ» нальем, для встречи что берег.
Да ладно, не обидятся ребята,
Не зло в стаканах – память, видит Бог.
///////////Снова перебор
…И две судьбы слились в воспоминаньях
Кабульских и воронежских дорог,
Но годы между ними – расстоянья,
И время – зыбкой памяти порог.
Полвека… Но почти не стерло время
Обличий тех мальчишек фронтовых,
Которые войны тянули жребий
И – пали, чтобы только жили вы.
А эти парни, что в Афганистане
От «духов» защищали города,
Не ведали, совсем тогда не знали,
Что многим не вернуться. Никогда!
…Вы тех и этих в памяти храните,
Они завоевали вам покой.
И в двадцать лет их имена – в граните
Свинцовой напечатаны строкой!
Между куплетами можно делать проигрыши по аккордам последних двух строк,
либо первых двух, а еще лучше – чередовать.
