Intro: C E Am F G
C E
Здравствуй, горбатое Семихолмие
Am F G
Я чужеземец, пропитанный волнами…
Вот он я весь – без любви и без почестей
Стою на виду, Ваше Высочество.
Небо, застиранное до дыр
В эту палитру бы да Невской воды…
Вот он размах! Какова перспектива!
Все не влезает в окно объектива…
C E Am F G
Э-эй, моё семихолмие…
C E Am F G
А-а мне бы безмолвия…
И вот я обалдевший, наивный и грешный
Рванул что есть мочи в этот город кромешный.
Я с блюдца Луны лакал – авось с нее не убудет,
Проставлюсь потом голубоглазому Будде.
И какой-то педант на прудах Патриарших
Мне про Бога шептал, но я послал подальше.
И Трамвай безумный всё догнать пытался,
Потом отстал – видно обознался.
Хеей! Мое Семихолмие!
А-а мне бы безмолвия.
Краснощекая баба, что торгует теплом,
Зазывала меня на чай, за углом.
Все бы, да ничего, да за углом два амбала,
И уж Как заведено в белый свет (фонари) в полнакала…
Я очухался ночью в районе Щелково,
Без денег, в кармане, да с глазами-щелками,
Кто я здесь – без креста и без имени,
С запекшейся кровушкой в области темени?
Хей-ей! Мое Семихолмие!
А-а мне бы безмолвия.
Как я выжил, как выскочил из этого Ада?
Как лаского принял меня шум вокзала.
И теплый вагон – как лекарство от боли,
И Пол-суток в пути – в снах и покое.
Почему поезда не летают до Питера?
Я спросил похмелюгу Юпитера,
Он сидел свесив ноги у края платформы,
Глубоко наплевав на людей в униформе.
Хеей! Мое Семихолмие!
А-а мне бы безмолвия.
На пол-пути до любимой берлоги
В болоте сонного Бологого
Я стук услышал в окно вагона –
Там то ли видение, то ли икона.
Раскинув руки в поношеном свитере,
Я опознал похмелюгу Юпитера.
Он подмигнул: “Ну что, брат, нам по пути?
Тебе до Питера? Могу подвезти…”
И поезд послушно взмыл в небеса…
Рельсы внизу – как взлетная полоса…
Кто сказал, что поезда не летают до Питера? А?
Хеей! Мое Семихолмие!
А-а мне бы безмолвия.
C E
Здравствуй, горбатое Семихолмие
Am F G
Я чужеземец, пропитанный волнами…
Вот он я весь – без любви и без почестей
Стою на виду, Ваше Высочество.
Небо, застиранное до дыр
В эту палитру бы да Невской воды…
Вот он размах! Какова перспектива!
Все не влезает в окно объектива…
C E Am F G
Э-эй, моё семихолмие…
C E Am F G
А-а мне бы безмолвия…
И вот я обалдевший, наивный и грешный
Рванул что есть мочи в этот город кромешный.
Я с блюдца Луны лакал – авось с нее не убудет,
Проставлюсь потом голубоглазому Будде.
И какой-то педант на прудах Патриарших
Мне про Бога шептал, но я послал подальше.
И Трамвай безумный всё догнать пытался,
Потом отстал – видно обознался.
Хеей! Мое Семихолмие!
А-а мне бы безмолвия.
Краснощекая баба, что торгует теплом,
Зазывала меня на чай, за углом.
Все бы, да ничего, да за углом два амбала,
И уж Как заведено в белый свет (фонари) в полнакала…
Я очухался ночью в районе Щелково,
Без денег, в кармане, да с глазами-щелками,
Кто я здесь – без креста и без имени,
С запекшейся кровушкой в области темени?
Хей-ей! Мое Семихолмие!
А-а мне бы безмолвия.
Как я выжил, как выскочил из этого Ада?
Как лаского принял меня шум вокзала.
И теплый вагон – как лекарство от боли,
И Пол-суток в пути – в снах и покое.
Почему поезда не летают до Питера?
Я спросил похмелюгу Юпитера,
Он сидел свесив ноги у края платформы,
Глубоко наплевав на людей в униформе.
Хеей! Мое Семихолмие!
А-а мне бы безмолвия.
На пол-пути до любимой берлоги
В болоте сонного Бологого
Я стук услышал в окно вагона –
Там то ли видение, то ли икона.
Раскинув руки в поношеном свитере,
Я опознал похмелюгу Юпитера.
Он подмигнул: “Ну что, брат, нам по пути?
Тебе до Питера? Могу подвезти…”
И поезд послушно взмыл в небеса…
Рельсы внизу – как взлетная полоса…
Кто сказал, что поезда не летают до Питера? А?
Хеей! Мое Семихолмие!
А-а мне бы безмолвия.
