С тяжким грузом и с хрустом в суставах день
Am
наползает на Ватикан,
Dm G
отражая небо в гнилой воде
C A7
где купается снег-баклан.
Dm G
Я несу свой груз – свинец и уран –
C F
он под кожу мне тычет нож.
Dm E
Нависает грязный щелочной туман
Am
и кислотный крошится дождь.
Я забыл, как сахар по языку
растекается сладким льдом,
я забыл как соленые ветры жгут
обливая солью лицо,
я забыл как зимний кислотный дождь,
щелочной туман бередя,
очищает мир… Ты стоишь и ждешь
под разбитой аркой меня.
Ждешь пока приду я, блестя стеклом,
и умерю свой нервный тик;
и как будто бы всем обломам в облом
не запнется пьяный язык,
говоря: «Ну вот я к твоим ногам
брошу свой постылый костыль!»
Упадет костыль, приминая хлам,
сигаретных пачек кресты.
И хромой ногой загребая грязь,
загребая мусор и снег,
я пойду гулять, за тобой держась,
словно в наркотическом сне,
и твой русый локон, духами полон,
поведет меня за собой.
Изменяя форму, туман щелочной
за моей сомкнется спиной…
Кто увидит – пусть не протрет глаза,
как портянкой грязным платком,
все-равно ему будет, что сказать
безнадежно беззубым ртом.
Каждый день цепями звенят, скоты,
поломать кому-то костей…
Щелочной сомкнется над нами дым,
за спиной сомкнется моей.
Но все это – гон, да, все это ложь,
ты давно не помнишь меня,
и под аркой вообще никого не ждешь,
чешуею своей звеня.
Я иду, пиная труху и хлам,
дым тяну из трубы и плююсь;
нависает грязный щелочной туман,
сокрывая ядреный груз.
И с тяжелым хрустом в суставах, день
наползает на Ватикан,
отражая небо в гнилой воде,
где купается снег-баклан.
Я несу свой груз – свинец и уран –
он под кожу мне тычет нож.
Нависает грязный щелочной туман…
