Прости меня, мама. Что я снова пьяный
Лежу у канавы под шепот струи…
…В дремучих шалманах. В окошке пульмана.
Я видел усталые слёзы твои.
Неистовым криком на мутные луны
Ты чаяла сына домой воротить.
Старуха косою тревожные руны
На лике твоем начинала чертить.
Проглядела ты проказника.
И гудят за окном холода.
После долгих зим будут праздники.
Будут праздники навсегда.
Прости меня, мама, что я, окаянный,
Волос твоих манных уже не вдохну.
Мучные туманы над кладбищем вянут
И бледные лани тебя унесут в цветную страну.
Там в грязной сутане козёл топит баню.
Там в тесной могиле ты тихо сгниёшь.
Куда подевались твои «баю-баю»?
Когда ты мне на ночь про Щорса споёшь?
Проглядела ты проказника.
И гудят за окном холода.
После долгих зим будут праздники.
Будут праздники навсегда.
Прости меня, мама, за холод баяна.
За тонкие иглы. За порванный жгут.
За деньги, что требовал я негуманно.
За нахуй и захуй меня черти жгут.
…Хотя хуй ли толку от этих прощений –
При жизни ты нахуй была не нужна!
За банку варенья, за банку печенья
Тебя бы я продал любому барыге. А тут, сука, вспомнил…
Когда так прижало, что в ахуе полном душа от говна…
