Am E
В теснинах метро, где не ясно, зима или лето,
Dm E Am
Над пеной людской, в электрической тусклой ночи
E
Звенит болеро, и поют под гитару поэты,
Dm6 E Am
Усталой рукой обнимают металл трубачи.
A7 Dm
Их лица землисты, а их имена неизвестны.
G C
Что кажется внове, возможно, назавтра умрёт.
A7 Dm Am
Но эти артисты относятся к публике честно,
Dm6 E Am
Поскольку за номер не требуют денег вперёд.
В теснинах метро, где не ясно, зима или лето,
Dm E Am
Над пеной людской, в электрической тусклой ночи
E
Звенит болеро, и поют под гитару поэты,
Dm6 E Am
Усталой рукой обнимают металл трубачи.
A7 Dm
Их лица землисты, а их имена неизвестны.
G C
Что кажется внове, возможно, назавтра умрёт.
A7 Dm Am
Но эти артисты относятся к публике честно,
Dm6 E Am
Поскольку за номер не требуют денег вперёд.
Покинув уют, по поверхности каменной голой,
Толпою влеком, я плыву меж подземных морей,
Где скрипки поют и вещает простуженный голос
О детстве моём и о жизни пропащей моей.
Аккорд как постскриптум, – и я, улыбаясь неловко,
Делящий позор с обнищалой отчизной моей,
В футляр из-под скрипки стыдливо роняю рублевку,
Где, что ни сезон, прибавляется больше нулей.
Пусть правит нажива, убоги еда и одежда,
Правители лживы и рядом бушует война,-
Покуда мы живы, ещё существует надежда,
Покуда мы живы, и музыка эта слышна.
И люди в надежде бегут по сырым переходам,
Тому, кто поёт, не давая взамен ничего.
И снова, как прежде, искусство едино с народом,
Поскольку живёт на скупые подачки его.